«Смысл эротизма уклоняется от каждого, кто не хочет видеть в эротизме религиозного
смысла».
Жорж Батай. Слезы Эроса.
«У мантид — богомолов, — как известно, самка зачастую с аппетитом доедает переднюю
половину самца, в то время как его задняя половина безмятежно выполняет великую
миссию оплодотворения».
Конрад Лоренц. Агрессия.
Евгения Мальцева рисует мужчин голыми. Переворачивая, тем самым, привычную
гендерную модель, когда художник руководит натурщицей. Мы имеем дело с
радикальной переоценкой ценностей.
Она пишет настоящих самцов, брутальных и полнокровных. Изображение обнаженных
красавиц всегда говорило о мужском манипулировании женской сексуальностью. Здесь,
на полотнах Мальцевой, мы обнаруживаем суверенное женское желание.
Интенсивность есть свидетельство полноты присутствия художника в произведении.
Миры Евгении Мальцевой насыщены цветами и мазками. Мы ощущаем торжество
движения краски по холсту. Интенсивность говорит нам об эмоциональной правде
художественного высказывания. Эти холсты заразительны.
«Ее работы восхищают и устрашают одновременно». Так (или примерно так) писала
Линда Нохлин про Дженни Сэвилл в начале своего эссе. И «она возвращается к истоку
живописи». Так или примерно так. В конце того же эссе про «Мигрантов», серию полотен
Дженни.
У меня нет под рукой каталога Гагосян-галереи, чтобы проверить цитату. Но то, что
Линда Нохлин писала про Дженни Сэвилл, я смело могу повторить, говоря про Евгению
Мальцеву. За одним, существенным, «но!». Дженни Сэвилл рисует обнаженных женщин,
иногда лишь делая исключение для детей и трансвеститов. Евгения Мальцева берется
разоблачить мужчин.
Наблюдение других тел собирает воедино возможности собственного тела. Это отмечал
еще Мерло-Понти. Здесь работа над мужским «ню» обнажает пред нами собственную
идентичность художницы. Она совершает трансгрессивный акт, героический прыжок
за пределы патриархата. И, по сути, Евгения Мальцева – одна из немногих подлинных
феминисток в новейшей русской живописи.
Мужчина представлен нам как пассивный актер. А женщина (скрыто присутствующая) –
как активный актор, доминантная фигура, действующий субъект.
Портреты голых задниц – это жесткий жест женской агрессии. Те куски мяса, которые
имеют форму поп, представляют нам мужское тело, обрезанное и расчлененное до его
первичных животных форм (схожим образом представлял туши на бойне Хаим Сутин).
Мужчина утрачивает свою гуманистическую идентичность. Он перестает быть носителем
духа, героем и пророком, вождем и ученым. Он становится куском мяса, чистой плотью.
И мы возвращаемся к магическому первоистоку живописи. Художник как шаман
полностью овладевает предметом, рисуя его. Эта первичная – заклинательная – функция
рисования, обыкновенно скрыта бывает под позднейшими культурными наслоениями, и
освободиться от них означает вернуться в мир, каким он был до истории искусства. В мир
матриархата.
Михаил Сидлин
воскресенье, 13 ноября 2011 г.
Подписаться на:
Сообщения (Atom)